Рейтинг: NC-17
Размер: макси (118 тыс.зн.)
Персонажи: Егор / Валик
Примечание: где-то тут был сюжет. А потом я погреб его под тонной бессмысленного и беспощадного траха.)
Предупреждения: совращение натурала, секс-игрушки, изнасилование, ебля в мозг.
Описание: «- Ты меня бросаешь, - утвердительно сказал Валик. Сомнений в его голосе не было.
- Да.
- Потому что я мутный тип и ты не понимаешь, что творится у меня в башке.
Егор кивнул, не торопясь выдыхать дым.
- Да.
- Ладно, - неожиданно легко сказал Валик. – Приезжай в «Голубого кота», потрахаемся напоследок.
- Сорвался и побежал, - хмыкнул Егор. – Я тебя бросаю, не забыл? Потому что ты мутный тип и все такое…
- Ты бросаешь меня, потому что я тебя люблю, - отчеканил Валик. – А ты в это не веришь.
- «Ты мне нужен» и «Я тебя люблю» - не одно и то же, - возразил Егор. – Дворники на тачке тебе тоже нужны. Это не значит, что ты их…
- Я тебя люблю, - сказал Валик. – А дворники на тачке я просто обожаю.»
читать дальше
ГЛАВА 1
Точка отсчета
Существуют вопросы, которым лучше оставаться незаданными. Например…
- Эй. Почитаешь мне сказку на ночь?
Нет, это не один из них.
Они трахались уже давно, простыни были сбиты, скручены жгутом и пропитаны потом, и Валик лежал на них, похабно раздвинув колени, голый и расслабленный, с темными усталыми глазами и раскрасневшимися от ласк губами, словно созданными для шикарных минетов. Между ягодиц у него было влажно от спермы и растянуто, и Валик плавился от удовольствия, празднуя идеальное завершение неидеального дня.
Егор вернулся с кухни, выхлебав там полтора литра холодного чая, рухнул на краешек кровати и повторил вопрос:
- Почитаешь мне сказку? Какую-нибудь… - он помолчал, отыскивая подходящее слово, - … интересную. Вот под это.
Он перебирал в пальцах анальные бусы – шарик за шариком, как хреновы четки, - любуясь тяжелой и явно недешевой игрушкой.
Валик поднял мутный от усталости взгляд.
- Боюсь, я не знаю таких пошлых сказок, - сказал он. - Хотя, если переосмыслить что-нибудь традиционное…
- Например?
Егор стиснул ладонями его бедра, и Валик послушался, переворачиваясь на живот, приподнимаясь на локтях и коленях.
- Вольный пересказ страны Оз? – Он хмыкнул и провел пальцами по бритой под три миллиметра, идеальной формы голове. - Всегда считал замут с Тимом и спрятанной Озмой очень двусмысленным в контексте ее близких отношений с Дороти…
Иногда Егор смотрел на него и думал – как ему досталось что-то настолько охуенное? Валик был умной начитанной сукой, по всем поводам имел собственное мнение, разбирался в искусстве и литературе. Телосложение у него было просто фантастическое – смотреть на Валика сверху вниз было даже приятней, чем просто ебать. Широкие плечи, мощная грудная клетка, еще ниже – узкая крепкая талия. О, эта талия! Эта восхитительная талия, ровненькая, твердая в каждой линии; кажется, обхвати её двумя ладонями – и сможешь сомкнуть пальцы, будто обнял девчонку. И все-таки у Валика не девчоночьи формы. Пониже спины – крепкие ягодицы, почти квадратные, с ямочками, ничего общего с пухлой и округлой бабьей жопой. Сколько не дразни и не сравнивай с девкой – девкой он от этого не станет, только имя останется все таким же дурацким – Валя-Валюша, Валентин.
- Не знаю, кто все эти люди, - сказал Егор, защипывая пальцами кожу на чужой ягодице.
- Озма – правительница страны Оз, - профессорским тоном сообщил Валик. - Которую много лет прятали от преследований, превратив в мальчика.
- Да похуй, - признался Егор, устраиваясь за его спиной и покусывая крайнюю бусину на силиконовой игрушке. - Выбирай, что будешь читать, и вставай раком.
Валик демонстративно закатил глаза и дотянулся рукой до прикроватной тумбочки, подтащив к себе планшет – небольшой, размером с ладошку. Провел пальцами по экрану, листая и выбирая что-то конкретное, и, наконец, проговорил:
- Жизнь старается не показывать свой звериный оскал, с тем, чтобы ухватить человека в нужный момент…
Егор ухватил его за бедра, вздергивая задом кверху и на секунду отрывая от чтения. Медленно погладил по спине и со шлепком опустил ладонь на его задницу, с удовольствием потрепал нежную кожу, зажимая её между пальцев и оставляя синяки. Искать смазку он не торопился – между ягодиц у Валика было влажно от спермы, этого хватит. Егор провел первой крупной бусиной сверху вниз, легонько надавливая, едва-едва приоткрывая ею тесно сжимающийся вход.
- Триша МакФареленд убедилась в этом в девятилетнем возрасте. В начале июня, в д… - Валик запнулся и шумно вздохнул, ощущая прикосновение силиконового шарика. – В десять утра...
Егор усмехнулся и быстро облизнул губы. Надавил пальцем на шарик, вталкивая его в разгоряченное тело, и медленно погладил – там, где вокруг тонкой перемычки стиснулось сборчатое колечко мышц, там, где было еще влажно от спермы и воспаленно от трения; там, куда еще недавно всаживался его член. Надавил пальцами, добавляя внутрь вторую бусину, а сразу за ней – третью, следом втискиваясь еще и подушечкой пальца – на одну фалангу, чтобы ощутить, как перекатываются внутри шарики. Валик сбился с текста, изгибаясь и сам подставляясь под чужие руки, млея от странной ласки, от распирающей тяжести внутри, одновременно изматывающей и сладостной.
- В десять… в десять утра она сидела на заднем сидении материнского «Додж караван», одетая в синий свитер…
Судя по голосу, чтение ему давалось с трудом. Егор засмеялся и добавил четвертую бусину – почти грубо, быстро втолкнув ее внутрь. Наклонился, скользнув кончиком языка по перемычке между силиконовыми шариками – тем, что уже внутри, и тем, что еще снаружи. Провел языком по узкой резиновой нити; следуя за ней, толкнулся в теплую дырку, приоткрывая её кончиком языка и трогая внутри. Прижался к потаенному местечку губами, снова скользнул языком – как змея, как ящерка, широко раздвигая ягодицы ладонями.
- … точную копию тех, в которых тренировались «Ред сокс», с надписью 36 Гордон на спине, и играла с Моной, своей... – Валик сбился и восторженно вздохнул, сжимая в себе шарики и изнывая от их быстрого упругого движения внутри. На мгновение закрыл глаза, собираясь с мыслями, и твердо продолжил, ткнув пальцем в погасший было экран. - ... своей куклой.
Егор прихватил ладонью чужую мошну, перекатывая в пальцах яички – почти как те бусины, только не такие холодные, ровные и пустые. Пальцами другой руки надавил снова, добавляя еще один шарик – пятый, а следом – шестой, чувствуя, как длинная-длинная цепочка бус медленно и неохотно передвигается в чужом теле, толкаясь шариком о шарик. Бусин внутри уже много – они идут тяжелее, и Валик тоже это чувствовал, подрагивая, то и дело на мгновение замолкая, чтобы не застонать в голос. Егор усмехнулся и с силой дернул за нить, заставляя чужое нутро взорваться мини-оргазмом – когда сразу три шарика из шести прошлись по упругому бочку простаты, надавливая, перекатываясь и выскальзывая наружу.
- А в половине одиннадцатого она уже заблудилась в лесу. К одиннадца… - Валик вскрикнул, дернувшись и едва не сверзившись с кровати. Мучительно застонал, уткнувшись лицом в сгиб локтя и напрочь позабыв про книжку, лишь слабо дергая бедрами.
Егор натянул нитку, чтобы один из шариков – тот, что внутри, - надавил на поджимающиеся стеночки, едва-едва приоткрывая сжатый проход, но не выскользнул, а так и остался внутри. Помедлив, он ослабил натяжение и вернул четвертый шарик в трясущееся разгоряченное тело. А потом – еще один, и еще, и еще один – уже с трудом, потому что шарики крупные и их внутри уже много, и они теснятся, толкаясь ярко-розовыми гладкими боками, скользя в подсыхающей сперме и надавливая без разбору везде-везде.
- К од-динадца-а-а... ати она пыталась н-не поддаться панике... – Валик не выдержал и выронил планшет, гулко хлопнувшийся на подушку, обхватил голову ладонями и уткнулся в постель, мучительно застонав, напрочь забывая про книгу и вряд ли запомнив из нее хоть словечко.
- Читай, - холодно велел Егор, потянув нить на себя – так, чтобы ровно один шарик с влажным «чпок» выскользнул обратно, а другие пришли в движение, бодро перекатываясь, сжатые тесным горячим нутром. И тут же надавил пальцами, не дав передохнуть и возвращая шарик на место – вталкивая его сквозь истерично сжимающееся колечко мышц, туда, где горячо и влажно, и все пульсирует от мучительной жажды соития, быстрого и животного. Но нет, не будет никакого соития – только чертовы шарики, двигающиеся внутри, как живая змея. Валик негнущимися пальцами нашарил планшет, неловко ткнул в экран, уже успевший погаснуть, и случайно перелистнул страницу. Не с первой попытки вернулся обратно и облизнул пересохшие губы.
- ... гнала от себя мысль – это серьезно, оч... чень серьез...
Он взвыл, монотонно и страдальчески поскуливая, дрожа всем мокрым от пота красивым телом.
- Я не могу! Перестань!
Егор расхохотался и дернул за нить. Грубо дернул, так, что все шарики разом пришли в движение, задевая самое сладкое местечко в чужих внутренностях – пожалуй, к последней бусине у извивающегося на простынях Валика просто мозг взорвется, вывернется наизнанку и вытечет вместе со спермой. Семь – гладкое и округлое, выскальзывающее из тела с влажным хлюпаньем; шесть – бок ярко-розового шарика показался наружу, раскрывая тесную чужую задницу, и тут же выскользнул, сменяясь еще одним, таким же ярко-розовым и гладеньким. Пять – оставшиеся шарики елозят внутри, доводят Валика до исступления; их мало, но они в тельняшках, большие и скользкие, нагревшиеся в чужом нутре. Четыре. Три. Два. Очень быстро.
Валик закричал, извиваясь на постели, совершенно перестав себя контролировать и ненароком сбив планшет с кровати, но даже не заметив этого: все его мысли и ощущения были сосредоточены там, внутри, где так хорошо, что уже невыносимо, где перекатываются восхитительно шарики, задевая каждое-каждое чувствительное место. Вскинул бедра сильнее – возмутительно-бесстыдно, - и застонал в постель, закусив простыню в попытке хоть немного приглушить свои вопли, содрогаясь от потрясающего оргазма и изливаясь на простынь где-то между вторым и первым шариком.
Егор закусил губы, наблюдая за ним с вуайеристским, до ужаса эротичным восторгом – даже зрачки расширились, затопив радужку сплошной чернотой. Налег на нитку, извлекая последний шарик, намертво сжатый оргазмирующим колечком мышц, и вместо него сунул палец, падая сверху и прижимая чужое тело к простыням – так, чтобы чувствовать, как сокращается каждый мускул внутри и снаружи шикарного тела, как содрогается от наслаждения развратная тварь, и как внутри нее всё пульсирует, сжимается, стискивает палец в каком-то своем ритме – так, что палец этот хочется заменить на член. Валик тихонько всхлипнул, как девчонка, которую лишили девственности, без сил обмякая под любовником, и лишь возмущенно-восхищенно что-то проныл, ощутив бесцеремонное вторжение в измученную задницу.
Это был идеальный момент. Егор понимал это с кристальной ясностью – лучший момент в его жизни, такой чистый и звенящий, что повторить не удастся. Но в такие моменты очень сложно молчать – каждый твой нерв натянут и готов лопнуть со звоном гитарной струны. Что на уме – то на языке. Есть вопросы, которым лучше оставаться незаданными, но если у тебя в башке такое месиво из удовольствия и сладкой ваты, то сдержаться почти невозможно.
- Слушай…
Эта мысль пришла Егору в голову совсем недавно, когда он искал на кухне холодный чай. Когда ходил по комнатам, хлебая из стакана сладко пахнущую дрянь, проводил пальцами по полкам с фотографиями, копался в чужой коллекции игрушек, отыскивая анальные шарики подходящего размера.
Егор много чего знал о Валике. Тот не любил свое имя, носил рубашки стоимостью три сотни баксов за штуку, разбавлял дьявольски дорогой виски колой, и при этом не испытывал угрызений совести. Он спал на левой стороне кровати, ближе к окну. Сортировал M&M's по цветам, прежде чем съесть. Не любил оставаться в одиночестве, и даже когда в квартире был Егор, все равно включал телевизор, приглушая звук до минимума. Движущиеся картинки его успокаивали.
Егор много чего знал о Валике. Кроме одного.
- Чья это квартира?
Валик приподнял брови, обнимая его одной рукой и укладывая на себя.
- Что?
- Она не твоя, - объяснил Егор. – Ты в ней не чувствуешься. То, как упорядочены игрушки, как вылизана кухня, как свернуты гребаные зарядки для всей электроники...
- Поделюсь секретом, - доверительным шепотом сообщил Валик. - Это называется «хорошая домработница».
- Тут даже вещи не твои, - отрезал Егор. - Фотки, на которых тебя нет. Костюмы на размер больше. Чья это квартира, Валя?
Валик молчал. Его рука на спине у Егора была слабой и неподвижной, как мертвая рыба.
- Что тут вообще происходит? – спросил Егор, нервно поджимая уголок рта. - Кто ты хозяину квартиры – сват, брат, незаконнорожденный сын? Или тебя тут держат вместо породистого котика?
Существуют вопросы, которым лучше оставаться незаданными. Именно так Егор узнал об их существовании.
* * *
«Видно, сам дьявол в тебя был влюблен,
Если ты так чертовски хорош.
И миллионы доверчивых жен
Пойдут за тобой, если ты позовешь…»
Если ты так чертовски хорош.
И миллионы доверчивых жен
Пойдут за тобой, если ты позовешь…»
Чертово Колесо Инженера Ферриса - Пятна
За 8 недель до точки отсчета
Алена восторженно пискнула и двинула Егора локтем.
- Смотри!
В магазин электроники частенько забредают разные фрики, но Егор был достаточно опытным, чтобы понять: это реакция не на забавного чудика. Это реакция на какого-нибудь охуенного парня, осматривающего стенд с мобильниками.
- Смотри-смотри, какой!
Девочки-консультантки вытянули шеи, как сурикаты, и Егор обернулся, заинтригованный таким оживлением.
У столика, отведенного техническому специалисту, стоял дорогой мальчик. Очень дорогой мальчик – не то, чтобы Егор хоть сколько-то разбирался в брендовых часах, клёвых лаковых туфлях и идеально сметанных костюмах, но стоимость техники, сданной в ремонт, он мог определить не то что на глаз – на нюх. Этот ноут пах, как триста тысяч чистого годового дохода и домик на Кайманах.
Парень поднял голову, посмотрел Егору прямо в глаза и улыбнулся.
- Посмотрите, что с ним? Греется и шумит, как пиздец.
Каждый, кто считает, что животного магнетизма не существует, просто не встречал еще такого человека. От этого парня разило феромонами так сильно, что любая сука, к какому бы виду она не принадлежала – человеческому или собачьему, - попыталась бы залезть к нему в штаны. Он был коротко, почти налысо стрижен, но это не портило его ни на грамм, делая черты лица резче, а скулы – острее. У парня были впалые щеки, небесно-синие глаза и яркие губы – словно по ним прошлись помадой, оставляя алый росчерк на светлом лице. Так бывает после долгих страстных поцелуев – парень выглядел так, словно только что трахался с кем-то в туалетной кабинке. Но одежда у него для этого слишком опрятная – черный костюм, по-итальянски подчеркнутая линия талии, темная рубашка с игриво расстегнутой верхней пуговицей. Галстука нет.
Не парень, а идеал сексуальности и мужской красоты.
Егор опустился на стул, провел ладонью по крышке ноутбука.
- Возьму в диагностику, а там решим, что делать. Заполните вот тут…
Алена и Анька маячили глазами из-за спины шикарного клиента – видно, хотели, чтобы Егор задержал его подольше. Увы, сам Егор не разделял их возбуждения. Парень выглядел слишком хорошо – так хорошо, что рядом с ним кто угодно почувствовал бы себя мусорным ведром. Егор скосил глаза, глянув на свое отражение в окне. Провел ладонью по волосам, заглаживая их ото лба к затылку, и раздраженно одернул нелепо-зеленую униформенную рубашку. Не было в его внешности ничего такого, чтобы телки обмирали и текли ручьем. Лицо гармоничное – округлый подбородок, мягкие ямочки на щеках, теплые карие глаза, - но не более. Тело – отличное, но этого все равно не видно под идиотской униформой. Егор протянул парню бланки и взялся за составление акта о приеме ноутбука в ремонт.
* * *
С этих пор дорогой мальчик стал их постоянным клиентом. Сначала он заезжал к Егору – справиться о здоровье ноутбука. Возможность позвонить в сервисный центр по мобильному он игнорировал. Потом выбирал себе новый телефон, прицениваясь, кажется, только для виду – не похоже было, что парень испытывает хоть какую-то стесненность в финансах. К тому же, намного больше техники его интересовали девочки-консультантки, с которыми он подолгу болтал.
Потом парень привез в ремонт планшет, и долго торчал у Егора над душой. От него пахло дорогим парфюмом, звериной прямотой и осознанием своей охуенности. Егор бесился и скрипел зубами.
Когда парень снова приехал – видимо, узнать, как поживает планшет, - магазин закрывался, и только Егор сидел за привычным столом. Двое парней и вездесущая Анька проводили инвентаризацию. Парень встал прямо перед Егором, дождался, когда тот поднимет взгляд, и улыбнулся. На нем были мягкие шерстяные брюки, облегающие его бедра с какой-то пошлой откровенностью, и вязаный косичкой джемпер. Парень выглядел уютно и сексапильно в один и тот же момент – раньше Егор думал, что так получается только у баб.
- Ваш планшет…
- К хренам планшет, - сказал парень. - Хочешь потрахаться?
Голос у него был веселый, с едва заметной хрипотцой. Таким голосом флиртуют с официантками, заказывая пиво для себя и друзей.
Несколько секунд Егор ошеломленно молчал.
- Что?
- Хочу, чтобы ты меня выебал, - пояснил парень. - Что там у тебя в штанах, сантиметров пятнадцать наберется?
- Какого хуя, - уже не вопросительно, а утвердительно сказал Егор. – Пидор ебнутый.
- Секс – это клёво, - развеселился парень. – Не комплексуй. Мальчик, девочка, какая в попу разница.
- Свалил бы ты отсюда, - попросил Егор.
- А то что? Трусливая маленькая сучка вызовет охрану и пожалуется, что к ней домогаются?
Егор скрипнул зубами.
Парень насмешливо улыбнулся, задрав подбородок.
- Или дашь мне в морду и распрощаешься с работой?
- Какого хуя, - повторил Егор почти жалобно.
Издалека донесся смех Аньки – инвентаризация подходила к концу. Парень равнодушно сунул руки в карманы и отвернулся.
- Подумай об этом. Я еще вернусь.
* * *
Он вернулся через пару дней, и даже не подошел к столу Егора. Алена приземлилась рядом и возбужденно зашептала:
- Анька думает, что он на нее запал. А я думаю...
- Что? - нетерпеливо спросил Егор, как будто от её ответа зависела вся его жизнь.
- Я думаю, - задумчиво сказала Алена, - Что он выглядит, как человек, который может все здесь купить. И Аньку, и нас с тобой. Со всеми потрохами.
Словно почувствовав, что говорят о нем, парень поднял голову, внимательно взглянул на Егора и улыбнулся.
Егор молча показал ему фак, и тут же получил выговор от менеджера.
* * *
Пожалуй, единственным, что отделяет нас от каких-нибудь абсолютно идиотских и спонтанных решений, является настойчивое давление извне. Если давления нет – мы об этом даже не задумаемся. Если давление есть, то рано или поздно мы сломаемся и решимся на то, что раньше видели только в кошмарных снах.
Парень давил. Егор постоянно чувствовал его присутствие – незримое и обволакивающее, липкое, как его взгляд, терпкое, как его запах, вкусное, как фантазии о том, чтобы набраться смелости и прямо в магазине разбить ему нос, плюнув на реакцию начальства.
Егор сломался.
- Привет, доходяга.
Магазин был закрыт, и металлическая штора у входа была приспущена до половины. Парень нагнулся, поднырнув под холодный металл, и выпрямился в двух шагах от Егора. Он был пружинистый, легкий и одетый совсем не так официально, как в предыдущие визиты. Крепкие плечи облегала футболка с логотипом лед зеппелин. Просторные штаны, стилизованные под армейщину, были приспущены по бедрам, открывая резинку трусов. Руки он держал в карманах и выглядел слишком нагло для педика.
- Потрахаемся?
- Пошел нахуй, - отрезал Егор, убирая со стола документацию и сгребая забытые покупателями чеки.
- Да не трясись ты так над своей ориентацией, - усмехнулся парень. – Вот жопу подставлять – это да, это пидорски. А засадить гею, открыто предлагающему себя – это нормальная гетеросексуальная забава.
- Съебись.
- Или боишься, что на мужика не встанет?
- Да какой ты мужик, - огрызнулся Егор. – С таким-то именем.
Парень застыл, свел губы в напряженную линию.
- Что?
- Валя, Валюшка, - засмеялся Егор. – Я почитал договора.
- И что? – Валик надменно вскинул подбородок.
- И в жопу любишь давать. Баба и есть.
Глаза у Валика вспыхнули дьявольским весельем.
- А что, твои бабы любят давать в зад? На каком шалавьем рынке ты их нашел?
Егор заворчал, сунув руки в карманы. Машка анал не любила, оралом брезговала, так что он уже второй год сидел на голодном пайке.
- А я люблю, - сказал Валик, и голос у него был низким и бархатным. – Не ломайся. Сам потом просить будешь.
Внизу живота предательски сладко заныло, и Егор сцепил зубы, пытаясь усмирить свою фантазию. Если уж и представлять кого-нибудь на этом столе жопой кверху, то Машку, а не блядского Валика.
Но представлялся Валик.
- Шуруй отсюда, - выплюнул Егор, отворачиваясь. - Предложи свой бледный зад кому-нибудь еще.
- Зачем мне кто-то еще, - усмехнулся Валик, - если у меня есть ты?
И догнал Егора. Прильнул всем телом – гибким, по-звериному сильным, вцепился в волосы ладонью, прижался губами к губам. Егор застонал, злясь на себя так сильно, как еще никогда – его член окреп, приподнимая резинку трусов, и этому не было совершенно никакого объяснения. Только блядская тварь, язык которой ласкал его рот, и крепкая мужская задница под пальцами.
Пожалуй, голодный паек в течение двух лет мог сломить кого угодно.
- Хочешь, пососу?
Егор чувствовал, что сосать уже не нужно – член стоял колом, плотно зажатый между телами, пока жадные чужие руки елозили по его плечам и спине.
- Иди на хуй.
Валик засмеялся, откинув голову.
- С удовольствием.
Егор схватил его за руку, отрывая от себя, разворачивая и бросая животом на стол. Рванул одной рукой застежку штанов, едва не сломав молнию, а второй заворачивая чужое запястье до лопаток. Тот факт, что в торговом центре еще могли быть люди, его уже не смущал – кровь билась в висках, смешав мысли в невнятный комок. Если кто-то нагнется и заглянет под полуопущенную металлическую ширму, или просто прислушается…
Валик рыкнул от боли и злости, поморщившись, когда рука чуть не хрустнула в грубом захвате.
- Аккуратней, ковбой.
Егор навалился на него со спины, поступая, по своему мнению, нелогично и негетеросексуально – обвел кончиком языка контур чужого уха, неловко прижимая загнутую руку между телами. Кое-как разделался с молнией и отвернул штаны, приспуская их вместе с трусами, стискивая в пальцах длинный, быстро твердеющий член. Прошелся по нему ладонью, сжимая впадинку под налитой головкой, потирая и сдавливая в каком-то собственном ритме. Всего на секунду привстал с чужой спины, сдирая штаны с покорно подставленной задницы.
Трусов на Валике не было. Тот заерзал и тихонько простонал, ощущая влажные прикосновения языка к уху, каждой клеточкой тела просясь, чтобы его отодрали, как суку.
- Шлюха ебливая, - процедил Егор, наконец-то отпуская его руку, берясь за ткань псевдоармейских штанов и спуская до самых колен – так, чтобы открыть идеальной формы ягодицы, тщательно выбритую ложбинку между ними и мускулистые, красивые ноги. Чертова мразь, и где таких лепят? Какими руками, по каким лекалам? Егор стиснул пальцами чужие ягодицы и раздвинул пошире, приоткрывая жаждущую, нежную, с припухшими краями дыру – похоже, его ебали совсем недавно. Валик выдохнул, с облегчением разминая ноющую руку, улегся щекой на столешницу и протянул зачарованно:
- Скотина. Еби уже, у меня сейчас яйца треснут.
Егор сплюнул на пальцы, двинув ладонью по стволу, и прижался головкой к расслабленной, чуть приоткрытой дырке. Медленно надавил – не нежничая и не жалея, а томясь в горячем вкусном ожидании, слегка приоткрывая проход, но не проникая в него ни на сантиметр, лаская крупной бархатистой головкой. Валик больше не протестовал – он дышал заполошно и быстро, хватая воздух ртом, откровенно и бесстыдно наслаждаясь лаской. И Егор вдруг расслабился, приняв чужие правила. Ну и что, что мужик; это же просто секс, и какая разница, кого куда ебать? На его задницу ведь никто не покушается.
Примирившись с собой, Егор беззвучно засмеялся и хлопнул ладонью по чужой ягодице – звонко, до яркого пятна, тут же вспыхнувшего на кремовой коже. Впился пальцами в подставленную задницу и подался бедрами вперед. Не торопясь, но глубоко, основательно, сантиметр за сантиметром вдвигаясь в жаркое нутро. Медленно задвигался, придерживая Валика за бедра и довольно вздыхая – а потом вдруг налег, всем весом прижимая его к столу.
Валик вздрогнул и засмеялся, коротко прикусив костяшку пальца. Царапнул ногтями столешницу, вскидывая зад и толкаясь на твердый, умопомрачительно горячий хер, млея от ощущения тяжелого чужого тела. Егор двинул бедрами, пытаясь раздолбать к херам, раскрыть, надорвать - хотя куда уж! Задница тут явно опытная. Впился пальцами в мощные плечи, в жесткую подставленную спину, задирая футболку и надрывая в ней один из швов. Тут же наклонился, больно стиснув зубы чуть повыше лопатки, кусая так, чтобы осталось два ярко-алых окружья. Такие сойдут нескоро – они сначала потемнеют, подернутся туманной синевой, потом станут коричневыми, а только после этого начнут бледнеть. Егор застонал, наслаждаясь каждой мыслью о том, как бы оставить побольше следов на совратившей его, подбившей на немыслимое кощунство твари. С силой двинул бедрами, сбиваясь с дыхания. И еще. И еще! Грубее, резче, мучительно-больно зажимая чужой член между животом и столешницей, ерзая чертовой блядью по столу. Валик вскрикнул от укуса, потираясь стояком и игнорируя тот факт, что это еще и больно: лакированное дерево – определенно не лучшая вещь для получения оргазмов. Егор крепко ухватил его за плечи и сдернул по столу чуть ниже, загоняя чуть не звенящий от возбуждения хуй между красивых, эстетически прекрасных ягодиц. Застонал, запрокидывая голову, и коротко вскрикнул, чувствуя, как член запульсировал, и как первая тугая струя ударила в разгоряченное нутро. Валик уткнулся в столешницу лбом и выдохнул, заставив лакированное дерево на миг запотеть. Простонал – как-то даже беспомощно, без намека на прежнюю самоуверенность. Закусил ребро ладони и подался навстречу, с силой насаживаясь, пока член не опал, не потерял еще восхитительной и сладкой твердости. Чтобы кончить, ему понадобилась всего пара секунд.
Егор застыл, прикрыв глаза и подрагивая бедрами – словно пытаясь даже сейчас что-то сделать, засадить еще глубже, усмирить пульсацию в висках, и в паху, и во всем теле, налитом сладкой истомой. Медленно вздохнул, восстанавливая дыхание, и стиснул пальцы на идеальной спине – с такой красивой талией, что не у всякой девки найдется, с гладкими поджарыми ягодицами, так хорошо ложащимися в ладони. Погладил напоследок и их, жадно стиснув – и подался назад, освобождая тесный чужой зад. Валик повернул голову и взглянул на него через плечо – судя по мутному взгляду, после оргазма у него в голове было пусто и звонко. Еще мгновение – и он перевернулся, раскинувшись по столу, тяжело дыша и даже не пытаясь привести себя в порядок, вытереться, хотя бы штаны натянуть.
Егора это разозлило. Он одернул рубашку и, не обращая внимания на разводы спермы, торопливо заправил член в трусы.
- Сука.
Валик привстал, провел ладонью по коротко бритому затылку.
- Будто тебе не понравилось.
Понравилось.
У Егора просто колени подкашивались от осознания того, как сильно понравилось. Не то, чтобы с Машкой у него никогда не было ничего похожего…
Хотя нет. Все-таки не было.
- Убрал задницу со стола, - рявкнул он, пытаясь хоть как-то подстегнуть в себе злость. – Быстро!
Но Валик его не боялся. Он выглядел расслабленно и удовлетворенно – потянулся всем телом, поймал Егора за руку и потянул к себе.
- Поцелуй меня?
Егор отпихнул его – словно обжегся.
- Да пошел ты.
Валик тихо засмеялся.
* * *
Пожалуй, втайне Егор боялся, что Валик больше не вернется.
А может, надеялся на это. Он уже сам не понимал.
Видимо, сломанной техники у Валика не осталось, задницу об чужой хуй он уже почесал, и наконец-то успокоился. На следующий день Егор развел Машку на секс, весело и с огоньком потрахался, но кончил еле-еле – все время что-то отвлекало. Может, мысли. А может, то, что копна рыжих Машкиных волос не походила на коротко бритый мужской затылок. Это было страшно – казалось, что все острые ощущения, все яркие чувства из его жизни унес с собой Валик, курвин сын с улыбчивыми яркими губами.
А через трое суток, когда Егор уже перестал надеяться, Валик вдруг появился в магазине с букетом цветов. Душно пахнущую лилово-красную охапку он подарил Аньке, а потом еще долго шептался с ней, смеялся и выглядел, как совершенно влюбленный бойфренд. Анька таяла от восторга и возбуждения, её сиськи вызывающе подпрыгивали и тряслись, и Егор, глядя на это, испытал внезапный приступ ненависти.
Когда Валик отлип от нее и направился к выходу, он прошел мимо Егора, толкнув его крепким округлым плечом, и небрежно бросил:
- После смены жду на улице.
Егор не стал уточнять, откуда Валик знает расписание его смен, и просто принял это как данность. Он не хотел думать ни о том, что творит со своей жизнью, ни о том, что похерит отношения с Машкой, если опять забьет на супер-важный и супер-ответственный визит к её родителям. Все равно её родители не любили Егора. Он досидел рабочий день, изнывая от нетерпения и злости на себя, сдернул куртку с крючка и ускользнул, забыв переобуть чистенькие рабочие кеды.
На улице было тепло и дождливо, и Валик улыбнулся одними глазами, встретив Егора и прикрыв его голову синим зонтом.
ГЛАВА 2
За ночь ласковая морось эволюционировала в ливень. Егор проснулся оттого, что капли бились в стекло с самоуверенностью градин, стекая вниз бурлящим полупрозрачным потоком. При взгляде на окна казалось, что их облепило дрожащее бесцветное желе.
Не открывая глаза, Егор нащупал чужое бедро и устроился на нем ладонью.
- Спишь?
- Да, - ничуть не заспанным голосом ответил Валик. – Если ты, как те котики, боишься грозы – у меня есть очень комфортабельный шкаф. Можешь посидеть в нем.
Егор засмеялся и отпихнул его от себя. Уселся в кровати, потер кулаком заспанные глаза.
- Я сегодня работаю.
- Еще рано.
- Но мне нужно…
- Я дам тебе одежду и сменную обувь, - ответил Валик. В его голосе скользнуло раздражение. – У нас один размер. Не обязательно ехать ради этого домой.
Вчерашняя ночь была умопомрачительной – Егор помнил её обрывочно, хотя был абсолютно, как стеклышко трезв. Его пьянил Валик – сукин сын с бабским именем и пронзительно голубыми глазами, яркими, как пламя газовой горелки.
- Моя девушка меня убьет, - признался Егор. Его мобильник разрядился и вырубился где-то после шестнадцатого звонка от Машки.
- Бабы – истерички, - резюмировал Валик и обхватил его за талию, повалив на себя. С ним было совсем не как с Машкой – он был грубее и резче, сильнее насаживался, наглее двигал бедрами навстречу. Вспоминать об этом было сложно – утренний стояк становился дьявольской пыткой. Егор улыбнулся, прижался к Валику голым после сна, лихорадочно горячим телом. Медленно поцеловал, завалил спиной в простыни и устроился между его коленей, но вместо того, чтобы взяться за свой член и оседлать – сунул ладонь между красивых крепких ног, ниже, еще ниже, втискиваясь между ягодиц, надавливая пальцами на инстинктивно поджимающийся вход.
Валик выразительно приподнял брови, так, что лоб прорезали глубокие морщинки – Егор успел удивиться, откуда у парня с такой скудной мимикой уже столько мимических морщин. Самые глубокие из них были у рта – словно бумагой прорезанные. Валик развел ноги сильнее, улыбаясь уголками губ, и напряженно дрогнул – пока не ощущая, но уже предвкушая. Егор устроился на нем, глядя прямо в лицо, отлавливая взглядом каждое движение бровей, изгиб капризных губ, линию светлых, почти бабских ресниц – разве что тушью не красит. Одним локтем уперся в постель рядом с чужими ребрами, а пальцами свободной руки надавил – сразу двумя, проваливаясь в разработанное теплое нутро, нажимая в сторону пупка – снизу вверх, так, чтобы почувствовать пальцами упругую плотность под тонкой стеночкой. Валик содрогнулся и ошеломленно распахнул глаза, ловя чужой взгляд. Помедлил, кривовато улыбнулся и обхватил любовника рукой за шею.
- Тебе-то какая радость, - с ноткой удивления сказал он. - Сам ничего не испытываешь, когда так делаешь. Выеби меня нормально.
Егор медленно и сосредоточенно провел пальцами – внутри было гладко и горячо, и сразу чувствовалось, куда надо давить. Обвел пальцами, неторопливо лаская, и снова нажал снизу вверх. И еще раз, сминая пальцами что-то, что природа так изощренно спрятала в теле – недостаточно изощренно, чтобы люди не сумели до него добраться. В изучении чужих реакций было что-то восхитительное.
- А мне нравится, - простодушно сказал он. - Это как петтинг, знаешь? Малолетним мальчикам и девочкам по кайфу даже петтинг, так что ты – моя девочка, и мне нравится делать тебе приятно.
Валик расхохотался – и тут же подавился смехом, застонал, податливо прогибаясь и насаживаясь на чужие пальцы.
- Я тебе не девочка.
- Ты – моя дама? – уточнил Егор с издевкой в голосе, нажав пальцами резче, ломая собственный ритм и ускоряя его. Потерся членом между раздвинутых ног, грубо навалившись сверху, с удовольствием елозя животом по быстро крепнущему члену Валика, ни на миг не отрывая взгляда от его лица. - Позвольте вас повальсировать?
Он толкнулся пальцами глубже – и тут же добавил третий, растягивая вширь, грубо раскрывая плотное колечко мышц и накрывая самую сладкую, самую упругую точку в теле любовника, цепляя её и надавливая теплыми подушечками.
- Да пошел ты, - невнятно пробормотал Валик, содрогнувшись. Простонал и откинулся головой на подушку, сглатывая и вздрагивая кадыком. Не сдержался и попытался пихнуть ногой, судорожно комкая в пальцах сбитые простыни, вскрикнул почти беззвучно, инстинктивно потираясь членом о чужое тело. – С-с-сука.
Егор хмыкнул и уселся между похабно раздвинутых ног, мучительно и с крайней неохотой отлипнув от чужого тела, но решив, что так будет лучше. Удобней смотреть сверху вниз, наблюдая за резкими, сведенными к переносице бровями, за грубой складкой между ними, за подрагивающими напряженно уголками красивого рта. Его губы – яркая линия, алая рана на идеально скульптурном лице, их даже можно не целовать – достаточно видеть их и любоваться ими. И толкаться рукой, засаживая пальцы в чуткое, жадно извивающееся тело. Валик взвыл, с силой вцепившись в чужое запястье и пропоров ногтями до крови. Поджал искусанные, и оттого - болезненно яркие губы, подведенный грубыми ласками к самому краю, и бурно кончил себе на живот. Егор засмеялся, запрокидывая голову и закрывая глаза, чувствуя, как подрагивает, толчками изливаясь спермой, крупный напряженный член, и как сладко, почти истерично пульсирует чужое нутро, как оргазмически сжимается каждая мышца, выталкивая пальцы наружу.
- Какой же ты…
- Выебанный? – предположил Валик, подрагивая ресницами, все еще дрожа от отголосков испытанного оргазма. Егор усмехнулся и улегся сверху, почти на ощупь найдя губами его губы, и Валик неожиданно настойчиво его поцеловал, обхватив ладонями, кусая болезненно за губы и язык.
- Ненасытный, - объяснил Егор, смеясь и обнимая руками сильную талию – сплошные мышцы и горячая светлая кожа, - ерзая между крепких ног все еще твердым членом.
Валик обхватил его рукой и вскинул бровь, дразняще двинув ладонью вверх-вниз.
- Оказывается, взять тебя за яйца не так уж сложно.
- Отсоси, - Егор усмехнулся, прижимаясь губами под ухом и тяжело дыша. Таким тоном обычно говорят «сосни хуйца», возражая на ложное обвинение – хрен там держишь, ничего подобного. Впрочем, теперь возражение совпало с деловым предложением. - Отсоси мне.
Валик взглянул на него из-под ресниц, медленно, практически лениво оглаживая головку члена подушечкой большого пальца. Убрал руку и резко толкнул Егора в плечо, опрокидывая его на спину, перекатился следом, опускаясь ниже и касаясь губами его живота.
- Валя-Валентина, - Егор засмеялся и прикрыл лицо ладонью, раскинувшись на простынях. Раздвинул колени, упираясь пятками в кровать и подставляясь.
- Скажешь это еще раз – что-нибудь откушу, - ласково предупредил Валик, спустившись ниже, и медленно провел губами по крупному члену, словно присматриваясь и решая, стоит ли почтить Егора королевской милостью. Неторопливо провел языком, а потом еще раз и еще, вылизывая со всех сторон.
- Не откусишь, - фыркнул Егор, обводя языком костяшки собственных пальцев, прикусывая их и сладко жмурясь. - Тебе же нравится на нем скакать.
Валик заворчал, потрогал языком мошонку и прикусил нежную кожу, чуть потянул, изучая чужие реакции. Поигрался и все же обхватил губами головку члена, медленно и неглубоко вбирая в рот, мягко касаясь языком. Егор брезгливо скривил губы, двинув бедрами навстречу.
- Что, Валюха, мой размерчик тебе не подходит? Нужен хуец поменьше – чтобы в рот влезал?
Валик рыкнул и сжал зубы – пока не больно, но красноречиво. Поднял голову, сверкнув злыми глазами.
- Что, твоя шлюшка-подружка берет в рот агрегаты любого размера?
Он практически выплюнул член Егора, но тут же склонился обратно, вбирая его в рот на полную длину, уткнувшись носом в лобок, поросший темным курчавым волосом. Опыта у него было куда больше, чем могло показаться.
Егор не стал говорить очевидное – например, что к его хую губами прикасалась только позапрошлая подружка, и то исключительно по праздникам. Он задохнулся, накрыв пальцами рот, и задышал быстрее. Валик расслабил глотку, резко насаживаясь, сглатывая выступающую смазку пополам со слюной, и Егор застонал, поджимая пятки к бедрам, вскидывая и раздвигая колени. Заерзал, толкаясь легко, незаметно и почти неощутимо – просто выравнивая взятый Валиком ритм. В ответ на резкое движение чужой головы – зашипел, упираясь пятками в простынь и вскидываясь задницей, словно просясь, чтобы крепкие ягодицы взяли в ладони и стиснули, захлебываясь короткими громкими стонами. Валик замер на мгновение – видимо, упиваясь властью, - и охотно подхватил его под задницу, придерживая и насаживаясь глоткой. Егор протяжно застонал, наслаждаясь каждым движением чужого рта и упиваясь тем, что Валя-Валюша перестал пререкаться. Сдался – так все сдаются, если достаточно долго их колоть. Раздражение притупляется, и остается только желание обладать, трахаться лучше, орать громче, пропитывая простыни потом и спермой. Раньше, правда, его подопытными были только случайно-неслучайные подружки… но времена меняются.
Егор накрыл коротко бритый затылок обеими руками, грубо впиваясь пальцами и натягивая на себя, чувствуя, как грязные мыслишки смешиваются с чистым удовольствием – это как смешивать ложкой ванильный йогурт с малиновым, забывая обо всем и балансируя на грани. Надавил на затылок любовника, несколько долгих мгновений удерживая его в нижней точке траектории – и отпустил, стаскивая с себя и отталкивая. Быстро задвигал ладонью по члену, сжимая увитый венами ствол, грубо стискивая и скользя пальцами в чужой слюне – быстро, быстро, еще быстрее, упиваясь охуенностью происходящего, зажмуривая глаза и наконец-то кончая. Очень бурно кончая, вязкой сильной струей – на болезненно красивое лицо с острыми скулами и впалыми щеками; на широко распахнутые, влажные от слюны и яркие, как рваная рана, нежнейшие губы, на мягкие короткие ресницы и влажный, розово-скользкий язык
Он ожидал, что Валик возмутится. Отшатнется. Отпихнет его колени и станет отплевываться. Ничего этого не произошло – Валик провел большим пальцем по липким ресницам, стирая с них капли спермы, а потом так же спокойно очертил пальцами контур губ. Облизал ладонь и равнодушно уронил её, вытянувшись на простынях рядом с Егором.
Дождь стучал. Грозы уже не было, но тащиться по лужам на работу совершенно не хотелось. Валик попытался обнять Егора поперек живота, но тот с внезапной злостью отпихнул его – словно вспомнив, что это не нежная телка, и усомнившись в своем здравомыслии. Откинулся спиной на простыни, пялясь в бесцветный потолок.
- Что…
- Помолчи.
Квартира у Валика была классная. Пиздецки дорогая, в хорошем районе и с евро-ремонтом, в котором угадывалась чуткая рука дизайнера. Валик и правда был дорогим мальчиком. Слишком дорогим.
- Хватит страдать по своей загубленной гетеросексуальности, - хмыкнул Валик, укладываясь рядом и устраиваясь щекой на сложенных ладонях. Егор посмотрел на него, и тут же отвел взгляд.
- Я не…
- Еще как «да», - сказал Валик. – Ты оплакиваешь себя слезами пятнадцатилетней девахи, проебавшей свою первую любовь. Слушай, ну потрахался ты со мной, и что? Это что-то меняет?
- Ты мужик, - сказал Егор, - и я мужик. Каши с такими отношениями не сваришь.
- Это не отношения. Отношения у тебя с твоей Машкой.
Егор вскинул брови:
- Откуда ты…
- Девки в магазине растрепали, - легкомысленно откликнулся Валик. – Маша Чкаленко, двадцать шесть лет, помощник юриста в какой-то шарашкиной конторе.
Егор молчал.
- Мне плевать на нее, - сказал Валик. – Еби меня, живи с ней, и будет всем счастье.
Егор обнял колени, натянув на них край простыни, и взглянул на Валика с усталым равнодушием:
- И много у тебя?
- Чего? – не понял Валик.
- Таких как я.
- Таких как ты больше нет.
Егор фыркнул.
- С лестью у тебя херово.
- Ты спросил, много ли у меня таких как ты, - спокойно ответил Валик. – Я ответил. Такой как ты – один.
- А другие…
- Это неважно.
* * *
Почти месяц Егор жил в раю. Неровном, непростом раю со своими законами. То, что было у них с Валиком, больше всего тянуло именно на отношения – они шатались по торговым центрам и знакомились в парке с симпатичными собачницами, они орали в караоке русскую попсу и выиграли пару халявных джин-тоников, они даже спорили о политике. Правда, единственным предметом спора было то, кто именно заседает в Думе – дебилы или мудозвоны? Однажды они побывали в кино, но фильм был скучным, и вместо него Егор добрые двадцать минут пялил Валика в туалетной кабинке. От секса тот никогда не отказывался, но к себе звал редко и под настроение. Иногда и вовсе пропадал, отмалчивался по нескольку дней, а потом под рукавами его водолазок Егор замечал синяки.
Как ни странно, Машка тоже ощутила перемены в его личной жизни. Вместо того чтобы отпугнуть Егора очередной истерикой, она поступила неожиданно разумно: не пилила из-за ругани с предками, не винила за отлучки, напротив – впивалась в своего мужчину со всей нежностью и коварством женского естества. Однажды она даже решилась ему отсосать, и это был самый скучный минет в жизни Егора – он томился, перебирая мягкие рыжие волосы на её макушке, скучал и представлял себя с Валиком где-нибудь в темном уголке. Фантазии помогли, и он наконец смог кончить. Машка весь вечер лучилась от счастья, ослепленная своей щедростью и раскованностью, и впервые за два года выглядела для Егора так непривлекательно.
Как бы ему ни хотелось считать, что все хорошо, факт оставался фактом – так не могло продолжаться дольше пары месяцев. Нужно было сделать одно из двух – расстаться с Машкой, женщиной, с которой он мог бы сделать детей и жить долго и счастливо, либо распрощаться с Валиком, хитровыебанной блядской тварью, которая не просто смешала ему карты, а опрокинула карточный стол.
Валик был слишком идеальным, чтобы это было правдой. Егор знал: нужно всего лишь найти правильный вопрос, набраться смелости и задать его. И разрушить свое помешательство. В конце концов, такие вопросы всегда находятся – те, которым лучше никогда не было озвученными. Например…
* * *
- Чья это квартира?
Да, именно так. Отличный вопрос.
- Кто ты хозяину квартиры – сват, брат, незаконнорожденный сын? Или тебя тут держат вместо породистого котика?
Валик помолчал, устроившись подбородком на руках, и сказал:
- Он меня трахает.
И, в ответ на изумленный взгляд Егора, спокойно добавил:
- Не люблю эвфемизмы.
Егор стиснул зубы. От Валика всегда тянуло шлюшьим духом – странно, что оставались хоть какие-то сомнения. Пожалуй, Егору просто не хотелось признавать, что он ебет чью-то шалаву.
- И что? – спросил он. – Мне сейчас придется прятаться в шкаф?
- У него командировка, - равнодушно ответил Валик. – Пара дней в Арабских Эмиратах, потом Тайвань, в конце недели – здравствуй, матушка-Россия.
Егор молчал. Теплое тело под ним дышало и сладко подрагивало.
- Тебе не похуй? – спросил Валик, сонно прикрыв глаза.
- Похуй, - ответил Егор, пытаясь ощутить в себе хоть что-нибудь. Злость или ревность – без разницы; странное онемение было гораздо хуже. – Мне похуй. Пусть тебя хоть на дюжину хуев раскладывают.
Он опустил руку ниже, оглаживая подушечкой пальца поджимающийся, покрасневший проход, и внезапно сказал:
- Ты мне должен, знаешь?
Валик молчал, обмякнув на постели и едва заметно подрагивая под чужой ладонью.
- Я могу оттрахать тебя сейчас, - продолжил Егор. - Прямо сейчас, когда твоя простата после оргазма как открытая рана. Взять и поиметь прямо на этих простынях. Я могу, потому что ты мне должен.
- С хера ли? - хрипло и слабо уточнил Валик, не открывая глаза.
- Потому что таких оргазмов, как со мной, у тебя с твоим старпером отродясь не водилось, - Егор засмеялся и ухватил его за щиколотку, грубо переворачивая на спину и раздвигая ноги, укладывая под себя – красивого, обляпанного спермой, вспотевшего и соленого. Такого приятно облизывать, всего-всего, сверху донизу, но сейчас не до облизываний – слишком крепко стоит хуй, аж до звона в ушах. - Давай, сладкий, подмахнешь мне задницей еще разок?
Валик промолчал, не подтверждая чужую правоту, но и не отрицая. Впрочем, Егор и так был уверен – иначе на него не лезли бы с таким остервенением и жадностью. Валик усмехнулся – неожиданно властно, будто это не его ебут, – и приглашающее развел колени. Егор стиснул ладонью член, твердый и гладкий, как лакированное дерево, и одним движением засадил его ебнутой твари, выпрашивающей случку с искренней беззастенчивостью шлюхи. Грубо двинул бедрами, стискивая пальцы на чужих щиколотках и вламываясь в разгоряченную, растраханную, еще не отошедшую после недавнего задницу. Ну и какая разница! Пусть, пусть болит; пусть извивается, как распоследняя сука, которую ебут пять раз на дню.
Валик напрягся всем телом, прогибая поясницу и поджимая пальцы на ногах, приоткрыл глаза и мутным взглядом впился в чужое лицо. Разомкнул пересохшие губы и выдохнул со смесью удивления, возбуждения и насмешки, заметно сорванным после прошлого раза голосом:
- Хорошо-о-о...
- Ебнутая блядь, - Егор зарычал, стискивая пальцы на чужих ногах и быстро двигаясь – рывками, без какого-то определенного ритма, подхватывая под колени и засаживая снова, и снова, и снова, отрывая задницей от простыней и внезапно принимая в ладони крепкие ягодицы. Великолепные, потрясающе сложенные ягодицы – мышца к мышце, дивная лепная жопа с растянутой дыркой, в которую так легко погружается гладенький член. Валик согласно что-то промычал, кусая костяшку пальца и дрожа, игнорируя усталость и боль после прошлого раза – да наплевать, когда так хорошо. Егор улегся сверху, даже не трахая, а словно позволяя жаркому чужому телу принимать себя – погружаясь вовнутрь, налегая снаружи, упираясь в сбитую постель с обеих сторон от чужой груди. Изогнул шею, нащупав губами твердый сосок, стиснул его, втягивая в рот нежное светло-коричневое окружье, лаская дыханием и языком. Вскинул голову и вытянулся, вздрагивая всем телом, но не шевелясь – чувствуя, как глубоко засел член между чужих ягодиц. А потом двинул бедрами. И снова, и снова, елозя телом по телу – гладким рельефным животом по животу совершенно изумительному, с упругими мышцами и бархатной кожей, тереться о которую – почти такое же болезненное удовольствие, как и трахать подставленный зад. Валик простонал, откинувшись головой на подушку, опустив ресницы и бессвязно бормоча – что-то до отвращения порнушное, на что наверняка ведутся бизнесмены с нездоровой страстью к молодым, шикарно сложенным парням.
Егор зарычал и обхватил его руками, заходясь стоном и быстро, жадно дергая бедрами, гонимый злой неутолимой жаждой. Из-за нее не получится бросить чужое тело и уйти, забыть, вычеркнуть дорогу к этой спальне из памяти на веки вечные. Потому что Валик – охуенный, охуительный, как от такого можно оторваться? Никак, только трахать до звона в ушах, захлебываясь стонами и каждым движением приближая себя к яркой, ошеломляющей разрядке. В какой-то момент Егор застонал, очередным толчком сталкивая чужую голову с кровати, вынуждая запрокинуть ее так, чтобы жаркая, быстро пульсирующая кровь прилила к лицу и забилась в висках. Поцеловал распахнутые губы, пронзая насквозь, раскрывая тесное чужое тело так откровенно и сладко, как оно может раскрыться только в горячем предоргазменном забытьи. Застонал и закатил глаза, откидывая голову, крепко обхватывая руками и наконец-то кончая, вцепляясь пальцами в чужие лопатки и содрогаясь всем телом – долго, бесконечно долго, пока оргазм ошпаривает нервы и накрывает волна за волной.
Валик от неожиданности охнул, попытался было удержать голову на весу, но быстро понял, что от этого начинает затекать шея – и откинулся назад, чувствуя, как кровь стекает к мозгу, опаляет щеки и стучит в висках. Слабо простонал, опустив ресницы и вздрагивая, кончая буквально мгновением позже и обильно изливаясь себе на живот. Егор выдохнул, мелко подрагивая и все еще по инерции двигая бедрами. Постепенно замедлился – вместе с последней сумасшедше-оргазмической волной, сладкой и мятной, щекочущей каждый нерв по отдельности, - и наконец расслабился, распластавшись на теле любовника и сбросив руку с кровати. Вялые костяшки стукнулись об пол.
Они молчали так долго, что погода за окном сменилась, и вместо резкого пронизывающего ветра снова закапал дождь. Весна в этом году была мерзкой.
Егор скатился с Валика и уселся, скинув ноги с кровати. Поерзал босой пяткой по мягкому дорогому ковру, помолчал и ушел в душ.
Когда он вернулся, губы у Валика были искусанные.
- Мне похуй, - сказал Егор. – Мне вообще все похуй.
А потом ушел, исчезнув почти на неделю.
* * *
Когда он позвонил в квартиру Валика – или его папика с бизнесом в Арабских Эмиратах? – дверь открыли не сразу. Егор стоял на пороге, сунув руки в карманы штанов и чувствуя себя жалким и изможденным, как ревнивая малолетка.
Ему не было похуй.
Он хотел знать.
За дверью зашаркали чужие шаги, ненадолго воцарилась тишина, а потом провернулись по очереди несколько замков. Дверь открыл Валик – в облегающих джинсах и футболке такого размера, что она висела мешком даже на его мощных плечах. В домашних шмотках он выглядел беззащитно и устало.
- Какого хуя, - утвердительно сказал Егор.
- Расширь свою мысль, - попросил Валик, пропуская его в квартиру. По-видимому, его покровитель еще тусовался где-то в Таиланде. – Я затрудняюсь с расшифровкой высокоинтеллектуальных высеров вроде «Какого хуя!», «И чо?» или «Чокак?»
Егор сбросил ветровку и прошел в спальню. За окнами было темно, в стекло билась тугая зеленая ветка.
- Какого хуя ты тут живешь?
- Потому что мне тут рады? – вопросом на вопрос ответил Валик.
- Зарабатывать только жопой умеешь? – выплюнул Егор.
- Я работаю, - холодно откликнулся Валик, стиснув пальцами свое запястье. – Но это не твое собачье дело. Хочешь считать меня шлюхой – считай.
- Я и считаю. Иначе зачем тебе это?
- Я люблю свою жизнь, - сказал Валик. – И не хочу ее похерить.
- А трахаться со мной ты тоже любишь? – усмехнулся Егор. - Забеги веселее? Оргазмы ярче?
Валик молчал. Простыни на кровати показались Егору возмутительно ровными.
- Зачем тебе я, если есть твой старпер?
- Володе пятьдесят восемь, - огрызнулся Валик. – У него хуй как у коня и шестимиллионное состояние в долларах. И он точно не старпер.
- Зачем тебе я? – повторил Егор, глядя на него зло и внимательно.
- Потому что с тобой – по-другому.
Егор дрогнул уголком рта и отвернулся.
- По-другому, значит…
Он распахнул одну из створок шикарного шкафа-купе. За зеркалами от потолка до пола была чужая одежда – совсем чужая, от неё не пахло Валиком. Вещи старпера Володи.
- Я как любовница чьей-то любовницы. Как поэтично. – Егор нашел и намотал на кулак пару чужих галстуков – наверняка дорогущих. – Раздевайся.
Валик усмехнулся, скинул футболку и послушно стащил брюки, не без труда выпутав из них ноги. Член у него был мягкий, тело – сильное и упругое. Егор обхватил его за талию и подтолкнул к кровати, коротко поцеловал крепкий загривок.
- Что, сладкий, трусов не носим? – спросил он с издевкой. - Папик не одобряет?
- А зачем они мне? – равнодушно спросил Валик.
- Слишком красивый для трусов? – хмыкнул Егор. – Ну, например, чтобы джинсы мошну не натирали.
Помолчал и хлопнул по бедру, подталкивая:
- В изголовье, мордой к спинке кровати. Коленями на подушки, задом ко мне.
- Не успевают натирать, - раздраженно ответил Валик, послушно выполняя указания.
Егор присвистнул и взгромоздился на кровать прямо в штанах и грязных кедах.
- Если джинсы не успевают, то чужие хуи определенно должны успевать натереть тебе что-нибудь другое.
Он взял Валика за левую руку, обхватил запястье галстучной петлей и крепко притянул его к столбику кровати. Обмотал галстук несколько раз вокруг лакированной деревяшки и завязал узлом. Точно так же притянул вторую руку к противоположному столбику, окончательно уткнув шлюшонка мордой в стену – распластал, растянул руки вширь, оставив в неудобной позе – пригнувшись, упираясь коленями в смятые подушки, с откляченной задницей. Хлопнул по крепкой ягодице, оставляя яркий след.
- Разулся хотя бы, - откликнулся Валик. Дышал он медленно и глубоко. Дернул рукой на пробу, не особенно стремясь вырваться, и только затянул узел туже. Оглянулся через плечо, пытаясь поймать чужой взгляд, встретить его своим – мутным и темным. – Какого хуя ты творишь?
Егор отстранился, обозревая плоды своих стараний, и хлопнул по заднице сразу обеими руками – звонко, снизу вверх, наблюдая, как от удара сминается упругая бархатистая плоть. Послюнявил палец, сунув его в рот, любопытно погладил им в ложбинке между ягодиц и надавил, разом вдвигая на пару фаланг, согнул рыболовным крючком и потянул вверх, вынуждая вскинуть зад и причиняя боль.
- Что творю? – сказал он. - Просто размышляю, что с тобой делать. Сфоткать и бросить до приезда твоего папика? О-о-о-о, он оценит подарочек?
Валик вскрикнул, приподнимая зад и стараясь уклониться от болезненного проникновения.
- А может, загнать тебе в задницу силиконовую елду из твоей же коллекции, и бросить на пару часов? – Егор скривился, словно глотнув на голодный желудок стопку денатурата. – Ах да, его коллекции, а не твоей. Вряд ли ты сам собирал эти хуи по секс-шопам.
Валик дернул руками, но освободиться не смог. Пожалел галстуки – каждый из них стоил, как годовой бюджет маленькой африканской страны.
- Я тебя убью, - спокойно сказал он. - Яйца оторву.
- Не думаю, - ответил Егор. - Ты сучка, а сучки подставляют дырку и не жалуются.
Он убрал пальцы и подхватил любовника обеими руками под живот, жадно обхватывая, кусая между сведенных лопаток, трогая там языком.
- А может, мне оттрахать тебя? Сунуть тебе в зубы кляп и поиграть в лошадку – ну, знаешь, вздрючить так, чтобы аж заржал, отхлестать по бокам и пришпорить хуем в зад?
Валик повел плечами, сводя лопатки, и слабо что-то промычал. Подался задницей назад, потираясь бесстыдно и провоцирующе.
- Уебок. Я не сучка.
- Еще какая сучка, - со злым наслаждением проговорил Егор. - Сладенькая и жадная до чужих членов.
Он ударил по ягодицам, оставляя яркие следы, глупо и нерационально ревнуя к чертовому папику и его баснословно дорогим галстукам, игрушкам и квартире. Ударил снова, а потом впился пальцами, широко раздвигая и пригибаясь к кровати, по-звериному нагло и небрезгливо толкаясь языком – туда, где разработано, мягко и нежно. Чай, папик любит, чтобы его в любой момент были готовы принять, скинув штаны до колен.
Валик содрогнулся, ощущая чужой язык, бессовестно ласкающий внутри. Слабо простонал, стараясь сильнее развести ноги и теряя равновесие, почти повиснув на своих путах.
- Неправда!
Егор провел языком по складчатому колечку мышц, снова толкнулся внутрь, по-кошачьи загибая кончик языка, влажно щекоча и стискивая пальцами чужие бедра, а потом отстранился и рванул молнию на джинсах. Отвернул грубую ткань, сдернул ее ниже по ногам, вместе с дешевыми линялыми трусами, и взял в кулак окрепший член. Провел округлой головкой туда-сюда по ложбинке между ягодицами – от поясницы до самой мошонки и обратно, потираясь, дразнясь.
- Что «неправда»? – спросил он. - Не нравится, когда загибают раком и пользуют, как девку с задраной юбкой?
- Я не… - Валик задохнулся и прикрыл глаза, купаясь в душных, тяжелых волнах возбуждения. – Я не девка.
- А задом просишься, как шлюха, - с ноткой брезгливости отрезал Егор, ухватив его за ягодицы и потираясь между них крупным, увитым венами, идеальной формы членом. Сдавил чужую задницу в ладонях, деловито ерзая – как между грудей какой-нибудь девахи, которой потом можно спустить на лицо. Задумался, как часто шлюшонку приходится от такого отмываться – а может, у папика на это не хватает фантазии? Сунул, потрудился минут пять, спустил в восхитительный зад и поехал на переговоры с какими-нибудь филлипинскими поставщиками? Из-за этой мысли Егор разозлился, взял член в ладонь и приставил головку ко входу, медленно надавил – не деликатничая, а скорее – проверяя.
- И как тебе тут живется? Часто поебывают, или у папика и без того много дел, чтобы тратить время на ручную шлюху?
Валик выругался и нетерпеливо, жадно подался назад, стараясь скорей насадиться на член.
- Если бы он меня хорошо ебал, хрен бы тебе тут что-то обломилось.
Егор засмеялся, укладывая ладони на чужие плечи, и резко двинул бедрами, вколачиваясь сразу на полную длину – так, что тяжелые яйца хлопнули по оттопыренной заднице. Запрокинул голову, упиваясь тихим чувством превосходства – плохи дела у птички в золотой клетке, если она так охотно сбрасывает штаны не только для хозяина. Зарычал, впиваясь пальцами в гладкие сильные плечи, и двинул бедрами снова – снизу вверх, загоняясь в так удачно подставленный зад.
Валик плотно сжал губы, стараясь не застонать в голос – видно, решил, что еще слишком рано; что Егор не заслужил, чтобы под ним выли от удовольствия, просто получив хуй в жопу. Егор проигнорировал эту акцию протеста и задвигался резче, стискивая пальцами чужие плечи, соскальзывая ниже – на бицепсы, сжимая до синяков и снова, снова толкаясь бедрами. Быстрый, сильный, неутомимый – такой может драть долго и безо всякой виагры. А может бросить, вдруг выскользнув членом наружу и отстранившись, обхватив стояк ладонью и почти лениво себе подрачивая, пялясь на изогнутую спину, раздвинутые ягодицы и приоткрытую, нежно-розовую дырку. Валик протестующе простонал и попытался пихнуть его локтем, вместо этого больно дернув связанной рукой и ощутив, как галстук впивается в запястье.
- Не смей, - выкрикнул он, кусая губы в мучительном, изматывающем возбуждении. - Не делай так!
- А то что? – Егор засмеялся и равнодушно отстранился, сбросил ноги с кровати и принялся расшнуровывать кеды. - Я никуда не спешу. Или что, твой папик вернется и обнаружит у тебя синяки на руках? Ну, сам виноват. Не хочет, чтобы его шлюхе засаживали в его отсутствие – пусть тебя запирает.
Егор стянул кеды и встал, поджал пальцы на босых ногах: ковер ласкал его стопы шершавым длинным ворсом. Спустил штаны вместе с трусами, равнодушно стряхнул их со щиколоток, взялся за края футболки и оглянулся.
- Что, зудит без хера в причинном месте?
Валик разочарованно рванулся в путах и оглянулся через плечо.
- Заткнись и выеби меня уже.
продолжение в комментариях